Калломейцев, Семен Петрович ("Новь")

Смотри также Литературные типы произведений Тургенева

— Мелкопоместный дворянин. "На вид ему было лет под тридцать. Оспа оставила неизгладимые следы на его лице, сухом и желтоватом, с неприятным медным отблеском; иссиня-черные, длинные волосы лежали сзади кольцами на воротнике, спереди закручивались в ухарские виски; небольшие опухшие глазки глядели, — и только; на верхней губе торчало несколько волосков. Одет он был забубенным помещиком, посетителем конных ярмарок, в пестрый, довольно засаленный архалук, полинявший шелковый галстух лилового цвета, жилет с медными пуговками и серые панталоны с огромными раструбами, из-под которых едва выглядывали кончики нечищеных сапогов. От него сильно несло табаком и водкой; на красивых и толстых его пальцах, почти закрытых рукавами архалука, виднелись серебряные и тульские кольца". Нельзя было, однако, не заметить "беспечно доброго и страстного выражения его лица". Через полчаса после встречи в дороге с незнакомым человеком он "с самой добродушной откровенностью" рассказывает ему свою жизнь. Крестьян своих К. разорил; к тому же подошли плохие года, пришлось войти в долги; сам К. сознается, что он плохой хозяин, да и образование получил плохое. Впрочем, говорит он: "мне не на кого пенять, сам виноват. Любил покуражиться!.. Люблю, черт возьми, покуражиться!" Ради этого "куража" он держал 12-ть смычек гончих, таких гончих, "каких немного"; была у него какая-то необыкновенная собака "Контеска", любил К. и лошадей, но дороже всего обошлась ему любовь к Матрене, чужой крепостной девушке, которая полюбила и его. Попробовал было К. выкупить Матрену у помещицы, но, по своему прямодушию и горячности, повел дело "неладно". Барыня не только не уступила Матрены, но сослала ее в степную деревню. Каратаева это мучило: "За что, думал я, погубил несчастную девку! Как только, бывало, вспомню, что она в зипуне гусей гоняет, да в черном теле, по барскому приказу, содержится, да староста, мужик в дегтярных сапогах, ее ругательски ругает — холодный пот так с меня и закапает". Наконец он "не вытерпел", начал искать Матрену и нашел. "Она, бедняжка, так у меня на шее и повисла. Побледнела, похудела, моя голубушка. Я, знаете ли, говорю ей: ничего, Матрена, ничего, не плачь, — а у самого слезы так и бегут, и бегут... Ну, однако же, наконец мне стыдно стало: говорю ей: — Матрена, слезами горю не пособить, а вот что: надобно действовать, как говорится, решительно; надобно тебе бежать со мной; вот как надо действовать". Убедил К. Матрену бежать и спрятал в своем доме. Крепостные люди "уважали" его и не "выдали бы ни за какие благополучия". Любил К. Матрену страстно, одевал "лучше губернаторши". "Она улыбнется, — говорил К., — а у меня сердце так и дрогнет, словно кто пощекочет"... "С утра до вечера, бывало, только и думаю, чем бы мне ее порадовать? И, верите ли, ведь только для того ее дарил, чтобы посмотреть, как она, душа моя, обрадуется, вся покраснеет от радости... как ко мне в обновке подойдет и поцелует". Каратаев не прочь был бы прожить с Матреной всю жизнь. но месяцев через пять, во время затеянного им с Матреной безрассудно-удалого катанья, они встретили барыню Матрены, которая начала дело о возвращении беглой девки. "Плохо мне пришлось, — говорит К., — и денег-то я не жалел, и Матрену-то прятал, — нет! Затормошили меня, завертели совсем! В долги влез, здоровья лишился"... Приходила ему иногда в голову и такая мысль: "Господи, Боже мой, за что терплю? Что ж мне делать, коли я ее разлюбить не могу?.. Ну, не могу, да и только!" Чтобы избавить его от хлопот и ответственности, Матрена решается себя выдать. К. приходит почти в исступление от этой мысли, но Матрена поступила по-своему, и К. при воспоминании об этом плачет. Окончательно разорившись, он бросает деревню и едет в Москву "служить". "Куда же вы намерены определиться", — спрашивают его. "А не знаю; как там придется, — отвечает он: — признаться вам, боюсь я службы: как раз под ответственность попадешь"... Справляется, дорого ли жить в Москве, и кстати, там ли живут цыгане, те, что по ярмаркам ездят. "Люблю цыган, черт возьми, люблю..." — говорит К., и глаза его сверкают "удалой веселостью". В Москве К. обжился быстро, но на службу не поступил: "да что служба?.. Люди — вот главное..." — и народ там "радушный"; в Москве, по собственному выражению К., он "успокоился". Деревеньку его продали с аукциона, но он не унывает: "А не умру с голоду, Бог даст! денег не будет — друзья будут! Да что деньги? — прах! Золото — прах!" К. проводит все время с "хорошими людьми", деля день между трактиром и театром, увлекаясь поэтом Полежаевым и актером Мочаловым. При воспоминании о последнем "лицо К. побледнело, глаза беспокойно забегали; он отвернулся; легкие судороги пробежали по его губам". Он декламирует "Гамлета" "по-мочаловски", роняет рюмку и схватывает себя за голову. "Умру в Москве", — говорит он в заключение. "Каратаев! где ты? Поди сюда, любезный че-а-эк!" — раздается в соседней комнате трактира, и К. спешит на зов...